ФинПутевод

Сведения, опубликованные за последние дни государственной статистической службой, убеждают, что трогательное прощание с кризисом, устроенное высшими правительственными чинами, было преждевременным. Слова первого вице-премьера Игоря Шувалова о том, что спад, мол, уже в прошлом, и «пора переходить к повестке развития», а также оптимистичные рассуждения его коллег, эту мысль развивающие, можно теперь спокойно списать в архив.

Итоги первого квартала еще кое-как поддавались такому толкованию. В январе-марте 2015-го российский ВВП оказался лишь на 1,9% ниже, чем в те же месяцы 2014-го. Поскольку большая часть знатоков и предсказателей настроилась на худшее, это попытались выдать за успех.

Правда, среди двенадцати крупнейших мировых экономик российская продемонстрировала наихудший результат. В двух из них (японской и бразильской) ВВП тоже снизился, но меньше, чем у нас. А в девяти остальных он вырос. Индийский ВВП в первом квартале 2015-го увеличился в годовом исчислении на 7,5%, китайский — на 7%, американский — на 3%. Но, поскольку сравнивали себя не с другими странами, а с собственными ожиданиями, то радовались, как выразился тот же Шувалов, хотя бы тому, что «худший сценарий не реализовался».

Однако статистика апреля напомнила, что сегодня у нас продолжает реализовываться сценарий экономического спада.

Если исключить сезонно-календарные факторы, то в апреле 2015-го промышленное производство снизилось по сравнению с мартом на 1,6%, по сравнению с декабрем 2014-го — на 4%, и составило всего 99,7% от среднемесячного уровня давнего 2012 года.

Если же нынешний апрель сравнивать с апрелем 2014-го, то в добывающих секторах снижение составило 0,7%, а вот в обрабатывающих — целых 7,2%. То есть сколько-нибудь серьезных признаков «слезания с нефтяной иглы» и «импортозамещения» не просматривается.

Именно так и должно было быть. В 2012-м — 2014-м наша экономика стагнировала. Она и сегодня топталась бы на месте, не будь российско-украинского кризиса и начавшегося независимо от него исторического снижения цен на нефть.

Спад, очевидный уже в конце прошлого года, складывался из трех составных частей: падения нефтедоходов, санкций (включая самосанкции в виде эмбарго на ввоз продовольствия) и общей панической атмосферы, вызванной ссорой с внешним миром и постоянно подхлестываемой ожиданиями военной эскалации.

Уменьшение нефтегазовой выручки реально почувствовалось не сразу. На первых порах основными моторами нашего спада были санкции и паника.

Западные санкции по скорости причиняемого вреда можно разделить на немедленные и долгосрочные. На те, которые ударили по экономике сразу же, и на те, которые будут душить ее постепенно.

Санкцией быстрого действия был запрет на получение западных кредитов. Он заставил наши корпорации возвращать внешние долги по установленному графику, вместо привычного переодалживания денег. Пик этих выплат (около $80 млрд) пришелся на конец 2014-го. Больше таких кошмаров не предвидится. За весь нынешний год предстоит отдать около $100 млрд, из которых почти половина уже выплачена в январе-апреле.

Продуктовое эмбарго с российской стороны тоже оказалось инструментом безотлагательного воздействия. Вызванный им скачок цен на внутреннем рынке уже состоялся.

Остаются санкции дальнего прицела — перекрытие доступа к новейшим технологиям и сокращение западных инвестиций. Многие их уже прочувствовали. Роскосмос только что сообщил, что федеральная космическая программа России из-за санкций и падения рубля подорожала на 30%: «Нам пришлось перестраивать полностью все космическую программу, исходя из этих данных».

Но, хотя ущерб от долгосрочных санкций окажется в итоге вполне сокрушительным, в каждый отдельно взятый момент они не будут казаться невыносимыми. Не кажутся и сейчас.

Что же до паники, то она стихла, и понятно почему. Уже три месяца как в Донбассе какое-никакое перемирие. Страхи притихли. Тем более, что Кремль почти не изобретает самосанкций и явно старается избежать появления новых западных санкционных пакетов. Наоборот, подает сигналы, что «Новороссия» и «русский мир» больше его не интересуют, а ЛНР-ДНР воспринимаются им как часть Украины. Назвал бы это намеком на поворот к здравому смыслу, но боюсь спугнуть. Не знаю, надолго ли, однако сейчас атмосфера спокойнее, чем когда-либо за последний год с лишним.

Но всего этого, вместе взятого, совершенно недостаточно, чтобы хозяйственный спад остановился, и держава вернулась в привычный и милый сердцу хозяйственный застой. Просто на первый план вышел самый устойчивый фактор нашего кризиса — снижение нефтяных цен.

Нынешний их отскок до $65-70 проблему не решает. Это укрепляет рубль (в ущерб новообретенной конкурентоспособности российских производителей) и уже заставило Центробанк возобновить скупку валюты (в ущерб его же борьбе с инфляцией). Но ни $70, ни даже $80 за баррель явно недостаточно, чтобы свести госрасходы с госдоходами. Несмотря на урезание трат, дефицит федерального бюджета за январь-апрель составил почти ровно триллион рублей (4,4% ВВП).

Впереди дальнейшие урезки, рост напряжения в банковской системе и ухудшение дел в регионах — а значит, и продолжение производственного спада.

И это плавное движение вниз будет происходить еще достаточно долго, если, конечно, нефтяные цены не вернутся вдруг к высотам 2011-2014 годов, когда они колебались вблизи $110. Совсем исключить что-то подобное нельзя, но вероятность минимальна. Глобальные механизмы поддержания сверхбольшой цены на нефть больше не работают.

В прошлом десятилетии российская экономика стала приложением к мировому энергорынку, и до сегодняшнего дня никто наверху и пальцем не пошевелил, чтобы она перестала им быть. Значит, потребуется, чтобы промышленность, торговля и доходы людей в России приноровились к нефтяным ценам 2007-го, а то и 2006-го года. Быстро не получится.

Новости.

Комментарии запрещены.