ФинПутевод

Развитие китайской концепции «Великого шелкового пути» последнее время привлекает все большее внимание международной общественности. Для российско-китайских отношений 2014 год стал знаковым. Какое место займет «Великий шелковый путь» в этих отношений? Какие ресурсы готов задействовать Китай для полномасштабной реализации данного проекта? Какую реакцию можно ждать от других стран? Перспективы развития «Великого шелкового пути» комментирует Сергей Лузянин, д.и.н., первый заместитель директора Института Дальнего Востока (ИДВ) РАН, руководитель Центра «Стратегических проблем СВА и ШОС», профессор кафедры востоковедения МГИМО (У) МИД России.

Выдвинутая в 2013 году председателем КНР Си Цзиньпином концепция экономического пояса «Великого шелкового пути» означает, что Китай рассматривает регион Центральной Азии значительно шире в экономическом и интеграционном плане, чем остальные региональные участники. Фактически, предлагается мегапроект экономического соразвития от Восточной Азии до Европы, который объединит 21 государство. Китай выступает как главный исполнитель и вдохновитель этого проекта. Речь не идет о создании некой евразийской зоны свободной торговли, а скорее о развитии экономик и транспортных / инфраструктурных проектов при помощи КНР в Евразии.

Речь не идет о создании некой евразийской зоны свободной торговли, а скорее о развитии экономик и транспортных / инфраструктурных проектов при помощи КНР в Евразии.

Выдвинутая Си Цзиньпином концепция первоначально воспринималась в России и ряде других стран на тот момент Таможенного союза с некоторой настороженностью. Отдельные российские эксперты даже говорили о том, что китайский проект — это реакция КНР на неповоротливость и медленное развитие ШОС, что «Шелковый путь» — вариант более эффективного развития Центральной Азии и соседних регионов.

В настоящее время выяснилось, что ситуация не столь критична. Действительно, проект Си Цзиньпина чрезвычайно амбициозен, рассчитан на длительную перспективу и отражает темпы и характер геополитического возвышения Китая как новой, растущей сверхдержавы. В условиях реализации сухопутного (существует еще и морской) проекта «Великого шелкового пути» четко просматриваются долговременные евразийские задачи Китая. С другой стороны, очевидно, что проект пока не направлен и не подрывает двух других проектов – развитие ШОС, где КНР и Россия остаются ключевыми игроками и только что созданный (1 января 2015 г.) Евразийский экономический союз (ЕАЭС). При этом, китайский «Шелковый путь» (и в сухопутном и морском вариантах) остается пока только концепцией. В отличие от ШОС или ЕАЭС он никак не институционализирован.

В условиях реализации сухопутного проекта «Великого шелкового пути» четко просматриваются долговременные евразийские задачи Китая.

Безусловно, по предполагаемым масштабам и объему будущих инвестиций китайский шелковый путь значительно шире, больше и глубже этих проектов. Но они уже де-факто и де-юре развиваются и, несмотря на некоторые технические и иные сложности, приносят определенную выгоду. Китайский же проект — это пока огромный экспертный и политический дискурс. Идет его разработка на всех уровнях, проведены сотни конференций в Китае и в других странах, осуществляется поиск максимально оптимального формата его реализации.

Проект раскручивается с личного благословения председателя Си, который пользуется в настоящее время в КНР колоссальной поддержкой, авторитетом и доверием у населения.

Сегодня уже ясно, что интеграционный аспект в китайском проекте не главный параметр. Возможно, он даже не будет активно присутствовать, поскольку полномасштабную интеграцию 21 государства сложно полностью реализовать. К тому же Китай это делает независимо от данного проекта — существует около 20 свободных экономических зон с разными государствами в разных форматах. В данном проекте, видимо, на первое место выйдет инфраструктурная и транспортная составляющая, а второй элемент — это содействие внутреннему социально-экономическому развитию стран-партнеров по «Великому шелковому пути» в виде инвестиций и торговых связей, включая практику товарных и иных кредитов. На это будут потрачены огромные финансы. Многие эксперты задают вопрос, почему Китай готов идти на такие колоссальные расходы, учитывая, что сегодня КНР переживает не самые лучшие времена в связи со сменой экстенсивной модели реформ на интенсивную. Заметен некоторый спад прироста годового ВВП до 7,6% за 2014 г. Возможно, что в основе мотивации лежат не только будущие экономические выгоды, но и геополитические расчеты, надежды создать в Евразии «базу роста» для будущей великой евразийской державы, которая может позволить себе такой мегапроект. Причем, проект раскручивается с личного благословения председателя Си, который пользуется в настоящее время в КНР колоссальной поддержкой, авторитетом и доверием у населения. Фактически, «Шелковый путь» осуществляет его идею «китайской мечты», активно продвигаемую как внутри страны, так и за ее пределами.

Россия здесь совсем не пассивный наблюдатель как в рамках многостороннего, так и двустороннего формата отношений с КНР. В условиях активного продвижения Китаем своего проекта Москва заинтересована в формате ШОС в поиске (на экспертном и политическом уровнях) форм, путей и вариантов взаимодействия / сближения Организации с «шелковым проектом». Российский интерес рельефно просматривается и на треках взаимодействия ШОС с Евразийским Экономическим Союзом (ЕАЭС) и «Шелковым путем». При этом в данном процессе возможны различные сценарии. Во-первых, развитие сближения по «северному маршруту»: ШОС – ЕАЭС, включая усиление Евразийского Банка Развития за счет интеграции китайских ресурсов. Во-вторых, «Южный сценарий» – ШОС – «Шелковый путь», который, однако, просматривается, как более поздний по возможным срокам и возможностям реализации. Не исключен и вариант параллельного развития трех проектов.

Новости.

Комментарии запрещены.